[indent] Татия едва поспевает за всем, что наваливается на неё за последние недели. Казалось бы, всего мгновение назад она со страхом взирала на двоих братьев, что с помощью её крови стали монстрами, изничтожив половину деревни. Картина, что предстала перед ней в то мгновение, всё ещё упорно сидит в памяти, вынуждая секунду за секундой вспоминать растерзанные тела у ног двоих юношей, к которым она прониклась симпатией. В тот же миг ей хотелось лишь побыстрее добраться до родного дома, чтобы схватить сына и бежать на другой конец света. Ей страшно. Просто страшно. И она даже не может представить что оказалось бы страшнее ─ что её милый мальчик умрёт от клыков монстра или же сам станет монстром подобно им. Татия не хочет думать об этом ─ мысли ничем не помогут, а лишь наоборот нагонят панику. Её взгляд перемещается с Элайджи на Клауса, а ноги вот-вот готовы сорваться места и унести её подальше. Вот только каковы её шансы на спасение? Она замечает движение Элайджи совершенно случайно, но этого становиться достаточно, чтобы порвать ниточку совершенно нездорового любопытства и вынудить её бежать так быстро, как только она может. Юбки платья путаются меж ногами, цепляются за ветки кустарников, рвутся в клочья. Но ей плевать на платья, плевать на исцарапанные руки и щеки... Ей бы к сыну, а затем убраться назад в Старый Свет, где нет места монстром из детских сказок. Однако неподатливая лесная земля разбивает в щепки все её желания. Татия зацепается за корень, что совершенно внезапно торчит из-под земли столь далеко от дерева, и сваливается, не сумев удержать равновесие. Она даже не успевает опомниться, как прямо перед ней появляется Элайджа... Нет, не Элайджа ─ монстр, что теперь скрывается под его личиной. Ещё мгновения ─ и дикая агония разливается по её крови вместе с укусом. Жизнь медленно вытекает из её хрупкого тела, но перед глазами лишь заплаканное лицо сына. Она не спасла его. Она больше не сможет спасти его от ночных кошмаров, что превратились в реальность.

[float=left][/float] [indent] А в следующее мгновение она уже вскакивает на ноги посреди какого-то заброшенного помещения, замотанная в один огромный кусок ткани. Единственное, что доказывало, что всё произошедшее ранее не страшный сон ─ кулон, подаренный Элайджей накануне вечером. Сейчас металл как-то слишком странно холодит кожу, хотя по телу разливается жар. Татия понятия не имеет как ей удалось спастись и где она оказалась, но она благодарит всех известных ей богов за то, что даровали ей ещё один шанс. Шанс на то, чтобы найти сына и спастись обоим. Лишь бы уже не было поздно. Наивная. Поздно стало уже более тысячи лет назад. Но об этом она узнаёт не сразу, а осознание так и вовсе приходит всего пару дней назад. Она была мертва долгие годы, а теперь неизвестно по какой причине вернулась в новый дивный мир, где всё совершенно иначе. Здесь девушки носят мужские наряды, все очень странно выражаются и используют слишком много непонятной техники. Татье слишком сложно со всем этим смириться и ко всему привыкнуть, однако чудоковатая женщина, что согласилась приютить у себя гостью из другого времени, усердно пытается научить всем премудростям пользования, казалось бы повседневными, вещами, постоянно причитая, что пожилые люди и то лучше справляются с изучением телефона. Татия же тем временем побаивается далеко отходить от дома, что бы вновь не перепугаться от вида машин или совершенно странных людей, что смотрят на неё с каким-то подозрением.

[indent] Лишь спустя полгода она смелеет настолько, что едет в соседний город совершенно одна, чтобы немного прогуляться и заодно закупиться по списку, ответственно врученном той женщиной. Татье порой кажется, что та обращается с ней как с ребёнком, однако не особо протестует, ведь и впрям время от времени ощущает себя дитём, которое только изучает окружающий мир и взирает на него совершенно новым глазами. Однако её тело отнюдь не детское, а потому весь этот детский восторг порой смотрится довольно забавно. А ещё Татия так и не смогла принять нормальную по меркам современного общества одежду ─ облипающие джинсы и короткие обтягивающие кофточки показались ей той ещё пыткой, так что пришлось просто приспособиться к более коротким платьям и юбкам. Это хоть немного было ей привычно. Вот и сейчас она не пересилила себя, что надеть джинсы или хотя бы брюки ─ выбор её пал на короткое летнее платье в довольно милый цветочек. Погода как никогда располагала для прогулок, а потому прежде, чем пойти по запланированным делам, Татия принимает решение немного прогуляться. Она выходит на одну остановку раньше, прямо на въезде в город, чтобы пешком пройтись до центра и немного подышать свежим воздухом. Её любопытный взгляд скользит по огромным фурам, что пролетают одна за другой по дороге, а потом весь её восторг переноситься на железную птицу в небе, что зовется самолётом. Она останавливается у какого-то небольшого домика, чтобы без препятствий понаблюдать за чарующим действием. Лишь когда "птица" скрывается за облаками, Татия оглядывается по сторонам и обнаруживает, что неприметный домик оказывается совершенно невзрачным кафе на окраине дороги. И ей становиться любопытно как же там внутри, ведь зачастую самое неприметное оказывается наиболее красивым, если присмотреться.

[indent] Однако эта магия не срабатывает в данном случае ─ Татия понимает это в то самое мгновение, как открывает заржавелые двери. Ей в лицо ударяет затхлый воздух с каким-то слишком знакомым неприятным ароматом. Однако это не останавливает осмелевшую девушку, которой стало интересно изучить это помещение, набитое людьми. Она проходит внутрь поспешно, надеясь, что сможет вытерпеть столь неприятный запах до того момента, как утолит своё любопытство. Барная стойка совершенно пустует, что странно при таком количестве народа, однако Татию это не смущает и она присаживается на один из высоких стульев, не забыв оправить платье. Она понятия не имеет что заказать, да и стоит ли тратить деньги Моники, что так добродушно содержит её уже столь долгий период, на такую ерунду. Но спешить с выбором и не приходиться, ведь бармен всё равно куда-то подевался. Татия с любопытством осматривает бар, на котором располагается множество разноцветных бутылок, по которым пляшут солнечные зайчики. Это действо немного увлекает её, что она даже не сразу замечает движение подле себя.

[indent] ─ К-к-клаус? ─ от неожиданности и испуга она немного заикается, но в остальном же старается не показать, что все её естество желает убраться отсюда подальше. Как такое возможно? Разве он не должен быть уже давно мёртв? Паника подкатывает к горлу, а в памяти вновь всплывает момент их последней встречи. Он опасен, однако, к удивлению, не он является её убийцей и самым жутким кошмаром. И тут Татия резко вздымает руку к тому самому кулону, быстро осматриваясь по сторонам в поисках того самого, что стал её ночным кошмаром. Элайджи здесь, кажется, нет, но лишь теперь она замечает насколько странно и неестественно ведут себя люди вокруг. Такое впечатление, что они просто огромные куклы, которым управляют на расстоянии. Выглядит жутко, а от того она сжимает кулон ещё сильнее. Первое время она пыталась содрать его со своей шеи, чтобы не видеть напоминание о том, кто причинил ей столько боли, однако слишком быстро выяснилось, что кулон невозможно снять абсолютно никак. Она перепробовала уже практически все варианты и просто смирилась с тем, что это напоминание о том, как остры шипы любви и как опасно доверие. Этот кулон стал ей знаком второго шанса, который она просто не посмеет упустить. Если, конечно, её второй шанс не закончиться также как и первый, только на сей раз от клыков другого брата.

[float=right][/float] [indent] ─ Элайджа тоже жив? ─ в его имени слишком много боли и испуга, но Татия старается держаться. Ей важно знать нет ли поблизости её убийцы. Нет, она не стала бы мстить, ведь месть ─ самое низкое, на что способен человек. Однако она не сможет и дальше спокойно жить в этих краях, если он всё ещё бродит куда-то неподалёку. Она сегодня же соберёт свои вещи, попрощается с Моникой и уйдёт подальше от прошлого. Да, бежать не лучший вариант, но она боится, что ей просто не хватит взглянуть в лицо тому, кто является олицетворением её страхов.